Притчи о Зайцах, которые хотели стать Царями

Почтальон Печкин, выйдя на пенсию, решил попробовать себя в литературном жанре и прислал в редакцию РИ два своих "художественных" произведения. Он поясняет, что друг детства, редактор известного журнала Общества защитников животных, предложил ему за приличный гонорар написать притчу о поведении умных зверей, но оба получившихся варианта там забраковали: сказали, что это гнусная клевета, якобы в этих текстах зверюшкам приписываются человечьи политические пороки. Судите сами. В первой притче вроде бы узнается Латинская Америка (схожесть с Навальным совсем неправильная, говорит Печкин, хотя он его и недолюбливает), вторая лесная страна ‒ уж точно неузнаваема, Печкин ее, похоже, хорошо замаскировал страха ради иудейска (хотя это ему в конце не помогло...).

Примечание ред. сайта СРН: эти притчи Печкина были отвергнуты редакцией РИ как якобы малохудожественные и не актуальные. Мы решили их тут опубликовать, поскольку во второй притче есть положительное упоминание о черносотенцах.

Притча о Зайце, который захотел стать Царем

Гюстав Доре. Заяц и лягушки. 1868.

Нетрудно заметить, что описанное ниже случилось вовсе не у нас, а в некотором другом царстве, в некотором экзотическом банановом государстве, небольшом по размерам и очень отсталом, но богатом нефтью. Все кажущиеся отдельные совпадения случайны, так что не надо придираться к начинающему писателю за более многочисленные несовпадения.

Невыносимо стало жить Зайцу: питаться зеленью и дрожать под кустом от страха при виде хищников. Захотелось ему стать лесным Царем, чтобы мясом лакомиться, на бронированном черном лимузине по лесу ездить и повелевать не только мышами и лягушками, но и царствующими медведями и их гвардией ‒ волками.

Собрал себе Заяц в лесу пятую колонну и выдвинул претензию на царство, послал заявку в Лигу Наций, мол, Медведь царствует недемократично, игнорирует международные конвенции о правах животных. В Лиге Наций Зайца поддержали многие звери, которым Медведь давно не нравился своей несговорчивостью по торговле нефтью, а Заяц, надеялись, покладистым будет.

Выпустила Лига Наций декрет о назначении Зайца единственно легитимным лесным Царем, выдала ему ярлык на правление и монету отчеканила с его профилем. С самолетов монету стали разбрасывать в местах нефтедобычи вместе с призывом к демократическим выборам богатого, легитимного, признанного всем мiровым сообществом Зайца ‒ Царем ‒ и будет всем счастье! Медведь возмутился: какие ещё выборы при живом законном царе?!

Тогда Лига Наций снарядила пломбированный вагон и привезла Зайца в лес без спросу, для захвата легальной власти и освобождения лесной нефти справедливой силой. Для формирования заячьей освободительной армии щедро раздавались монеты и банкноты с благородным профилем Зайца-Царя. Но кураторы не учли доверчивость дикого и отсталого от цивилизации лесного народа, которая способна моментально превратиться в непрошибаемую недоверчивость.

Дело в том, что изображенный на деньгах облагороженный бледнолицый профиль Зайца-Царя с лавровым венком был мало похож на реального Зайца, и, увидев его, лесной народ стал роптать: "Царя-то привезли ненастоящего! Не моет лап после еды, не отдыхает после обеда и не стесняется есть телятину!" Возмущенные стаи недоверчивых зверей ночью окружили заячий вагон, выволокли из него Зайца за уши и стали при свете факелов сравнивать его профиль с монетным: "Обман! Уши так и вовсе не те! Обещанного нам богатого Царя подменили косым, который тут под кустом сидел".

В общем, растерзали несчастного Зайца. И сделали это не волки с медведями, они лишь с ухмылкой стояли поодаль и наблюдали, а разгорячились рядовые ревнители монархии ‒ суслики, хомяки, белки, даже мыши. Такова несовершенная природа нашего мiра, особенно в отсталых дальних банановых лесах... Самые вкусные части зайчатины преподнесли царю-Медведю ‒ как-никак это был его подданный.

Мораль сей притчи такова:
Колоть бы лучше он дрова
Аль спички зажигать учился.
В цари косой не пригодился.

На Руси в таких случаях говаривали: каждый сверчок ‒ знай свой шесток.

Впрочем, в мораль сей притчи современность вносит свои прогрессивные коррективы. В описанной истории, случившейся, повторяю: не у нас, а в каком-то другом полушарии, кураторы из Лиги Наций просто схалтурили. Известны успешные случаи свержения Зайцами царствующих Медведей. Для этого нужны два условия: предварительно дискредитировать Медведя до отвратности как тупого, грязного, вонючего, грубого, лживого и продажного, имеющего оружие массового поражения ‒ и убедить избирателей в прогрессивных критериях красоты и благородства, присущих именно данному косому, надушенному, модно стриженому Зайцу с бантиком на хвостике ‒ борцу против бедности, расовой и половой дискриминации.

В нашей гендерно нецивилизованной стране РФ такой прогрессивный Заяц еще не пройдет, потому медвежьи СМИ выставляют нынешнего претендента именно таким с целью его дискредитации. А зарубежные кураторы этого не понимают, готовя своего претендента на роль вкусного жаркого для царствующего лживого Медведя. Однако медвежьи агитаторы тоже перебарщивают с облагороженным чеканным профилем своего правящего "царя", не очень похожего на реального с его реальным запахом. Не опасаются обратного эффекта от неузнания?

Впрочем, настоящего Царя у нас давно уж нет, уж больше века, так что и сравнивать визуально не с кем, по крайней мере, до 2036 года... Разве что за это время настоящий Царь всё-таки с Божьей помощью чудом появится, и тогда все увидят, кто ненастоящий... Так что на эту тему следует писать совсем другую притчу.

(Такими словами Печкин закончил свою первую притчу и тут же накропал вторую ‒ уже ближе к нашей реальности.)

Басня о Зайце, который почти стал Царем

Этот огромный лесной заповедник оставался на Земле единственным, сохранившим богосозданную природу и гармонию всех своих частей. Он был красивым и просторным, с горами, реками, лугами и пашнями, обилием птиц и зверей, и поначалу в нем жило также много красивых людей разных нужных друг другу профессий. И был у них справедливый Царь.

Но кому-то он мешал в планах круто осчастливить человечество, и для сокрушения заповедника, где стали накапливаться и свои проблемы, некий общечеловеческий благодетель решил устроить там восстание зверей против людей, профинансировав Великого Тарзана и вбросив в звериные массы освободительный клич, что без людей и их царских эксплуататорских законов в лесу наступит рай: «будете как боги».

В той Гражданской войне между человеками и зверями последние одержали верх благодаря вседозволенности своих звериных средств, на которые человеки не были способны без рогов, клыков и когтей и вообще не были ко всему этому готовы, да и людские правители соседних лесов не только отказали в помощи, но и поддержали звериную сторону как более выгодную им. Часть людей была убита, часть бежала в другие леса, часть была сохранена зверями для различных тягловых работ, для разведения на фермах и съедения. А бывшие человеки, согласные стать лояльными к новой власти, были перевоспитаны: тела их стали покрываться шерстью, у них стали отрастать клыки, когти и хвосты, а у некоторых и рога. Скоро уже нельзя было различить, кто раньше был человеком, а кто природным животным. Сохранившиеся немногие люди прятались малыми общинками в катакомбах и пещерах, добывая себе огонь трением и питаясь растениями.

Откуда-то в лесу появились существа, ранее известные только по народным сказкам: лешие, кикиморы, соловьи-разбойники, бабы-яги разного уровня, а править лесом стали Кащей Безсмертный и его Змей Горыныч. Кащей вскоре умер от сифилиса и был положен консервой в специальном лесном святилище, а Змей сам решил стать Безсмертным, чтобы "жить всегда" на радость всему благодарному лесному народу.

Мудрецами Змея была провозглашена программа и цель светлого будущего: "Отменить ночь для повышения урожаев!", ‒ над этим стали работать самые великие ученые. Природа в лесу при новой власти тоже изменилась: реки разлились в болотистые моря, а некоторые и потекли вспять, многие растения стали ядовиты, деревья покрылись шипами и стали массово менять прежний зеленый цвет на красный, началось это на крупных полигонах-могильниках, но распространилось повсеместно, потому что и могильники были в лесу повсеместно. Была объявлена красная пятилетка по искоренению всех зеленых пятен в лесу, бдительные вездесущие дятлы завалили начальников сообщениями о сохранявшихся кое-где зеленых очагах растительности, куда немедленно высылались истребительные отряды, и к окончанию красной пятилетки предполагалось в торжественном церемониале истребить последний, трепещущий от страха зеленый кустик травы.

Заяц рос уже после печальной смерти Горыныча, которому "жить всегда" не удалось. Заяц точно знал о себе, что он родился настоящим, природным зайцем (а мама была крольчихой), однако папа и дедушка у него были волками и завещали ему это более высокое сословное звание. В справедливом лесном государстве всего можно было достичь верной службой, и даже крыса, постоянно работая над собой, загрызая соперников и конспектируя классиков новолесного строя, могла стать кухаркой, управляющей министерством по этим истинно верным конспектам. В то же время новый строй был пронизан скрепляющей вертикалью иерархии, в которой поедать друг друга разрешалось только вышестоящим нижестоящих соответственно чину, и только если в том возникала непреодолимая государственная потребность. И потому все были счастливы жить в воспитующей атмосфере строгой справедливости.

Заяц раньше и не думал о высоких чинах, когда учился в лесном институте. Сначала ему хотелось всего лишь стать рядовым серым волком, исполняя завет предков, и он предложил себя волкам как инициативник. Всего-то надо было следить за прочими шаловливыми зайцами-кроликами и указывать главному по этажу Волку на тех, кто созрел для съедения. Порою зайцев-однокашников ему бывало жалковато, но вкус зайчатины и самому Зайцу нравился. Это поспособствовало появлению у него клыков и когтей, поэтому заматеревшего Зайца потомственно зачислили в волчью стаю, выдали ему служебную черную куртку из заячьей кожи и доверили наган. Это помогло Зайцу перебороть ложный народный предрассудок, приписывающий зайцам трусость.

Средневековая миниатюра про злых боевых зайцев-кроликов

Нравилось ему и то, что теперь разнообразные Красные шапочки перед ним, суперменом, робели и отдавали безпрекословно свои лукошки со сладкими пирожками. Затем у Зайца настало время прибугорной службы: ставить силки на забегающих порой забугорных кроликов и на основе собираемого компромата перевоспитывать их в своих разведчиков против их неправильных хозяев. Эта служба развила в Зайце умение очень правдиво, по Станиславскому, общаться с разными видами фауны, выражая искреннюю заботу об их насущных нуждах.

Однако к тому времени лесной порядок стал расшатываться: Горыныч давно уж умер, сменивший его Хряк непродуманно утилизировал памятники ему на асфальтную щебенку, в его отсутствие и волки умерили пыл, стали линять. И хотя Хряка потом заменили Боровом, всё же не только рядовые зайцы, но и всякие суслики постепенно осмелились права качать, требовать от волков соблюдения лесной конституции, а солидарно сплоченные скунсы стали диссидентами и организовали движение отказников.

Всё это окончательно попустил наивный Лось-реформатор, захотевший таким способом стать равноправным партнером крокодилов, львов и удавов в соседних джунглях. Там эта идея понравилась, они стали осыпать Лося похвалами и навешивать ему на рога стеклянные бусы, поощряя лесную демократизацию. В лесу появились стаи сепаратистов: мутантов-кроликов, лис, хомяков и даже региональных болотных лягушек. В газеты вбрасывалась клевета на волков: якобы они резали зайцев не только для государственных мясозаготовок и необходимых государству шкур, но еще и просто ради личного кровожадного удовольствия. В таком меняющемся климате в красных лесных массивах стала вновь пробиваться крамольная зелень.

Обволчавший Заяц, на всякий случай не порывая с родной стаей в кожаных куртках, решил искать себе запасной аэродром в лосиной демократической администрации. А лавина лесных событий развивалась стремительно. Лосю с лопатистыми рогами, украшенными красивыми бусами, стал завидовать его безрогий партийный соратник Слон, захотевший стать законно выбранным Хозяином леса. Для начала он решил опроститься и ездить на трамвае, втискиваясь в него с помощью подсаживающей сзади свиты и обещая наступление вегетарианской эры: слоны, ездящие на работу на трамвае, зайцев не едят!

Забугорные крокодилы сочли его еще более легковерным, в сравнении с Лосем, и перспективным для нового этапа ‒ погрома всей лосиной посудной лавки. Лося Слон забодал бивнями и съел совместно с крокодилами, и набитое договорными бумагами лосиное говорящее чучелко те стали возить в виде платного аттракциона для своей прогрессивной общественности. Несмотря на свое вегетарианство съел Слон и выдвинувших его наверх недавних соратников-парламентариев, запротестовавших против погрома общей посудной лавки.

Но заслужить любви у зайцев Слону не удалось по причине разрухи, которую устроили наехавшие из Забугорья лесорубы: каждому рядовому зайцу раздали по ваучеру на право обладания личным деревом, на котором можно удобно сидеть и смотреть по сторонам, а на нем будут вместо листьев произрастать денежные купюры, но вместо этого приезжие лесорубы вместе с боярами-резидентами, застолбили недра, откуда стали качать за бугор лесные соки. Из-за этого в лесу деревья, на которых сидели зайцы, стали сохнуть, начались повсеместные провалы земли и оползни, многие виды фауны лишились естественных источников пропитания, так что зайцам пришлось свои ваучерные деревья продавать за безценок на дрова гималайским медведям.

Слон тоже любил блестящие бусы навешивать себе на бивни, а еще любил и огненную воду, и тем его успешно ублажали новые бояре-резиденты. Главный же лесной Шаман утешал лесной народ своей освобожденной от недавних пут, выстраданной религией о том, что не бывает Слонов, Кащеев и Горынычей не от бога, и те зайцы, которые ропщут на них, ‒ в рай не попадут.

Тем не менее Слон, несмотря на то, что был он от бога, увядал на глазах, испуская из себя закачанный в него богом и уже изрядно испорченный воздух. Пришло время боярам-резидентам назначить ему трезвого преемника-менеджера, и выбор пал на обволчавшего Зайца, сразу же проявившего себя как Старший Волк. Он с задачей успешно справился: одних покусал для острастки и отправил за бугор, других приблизил и наградил должностями кормления: кого-то удостоил титула Силача Сибири, а чьи-то редкие яйца назвал Национальным Достоянием. Слона посмертно наградил званием Мамонта и неприкасаемым Мамонт-центром. Стабилизировал властную вертикаль всех прочих дозированных уровней кормления. Зайцам подарил победную гордость на все времена за спасение галактики от коричневой чумки. Так в лесу наступила новая эпоха: Криминально-патриотическая стабильная Стабилизация (КПСС).

Всё по силам стало Зайцеволку как Национальному Лидеру Леса, даже удалось увеличить протяженность природной временнóй субстанции своей власти легким движением руки ‒ конституционной поправкой. Ему уже и корону стали подносить царскую, монархисты с деньгами слепили пластилиновую Партию Коронации. И червонец с обликом Царя отчеканили, подблагородив его, чтобы на плебейский заячий профиль не был похож. Это и была роковая ошибка, так как простой лесной народ, пользуясь этими червонцами, перестал узнавать живого Царя-Зайцеволка: мол, царя подменили, царь-то ненастоящий, не тот антично-благородный в лавровом венке, что на законных червонцах, и купить макарошек на них удается всё меньше.

Вдобавок и сохранившиеся в лесу деревья, несмотря на подкраску к лесным юбилеям, упорно зеленели, как их ни крась и не вырубай за фальсификацию лесной истории. И люди из зеленеющей чащи стали появляться без шерсти, из своих катакомбных пещер.

Конец сей притчи был такой, что голодный дозор этих пещерных охотников с кремневыми наконечниками копий как-то проник в президентский заказник, добыл там крупного упитанного зайца, зажарил и съел его. А заяц тот оказался тем самым Зайцеволком, кандидатом в Цари, не узнанным в реальности по несходству с канонично узаконенным царским профилем.

Об этом несчастье в тот же день сообщила газета Федерации Скунсов "Лесное эхо" под заголовком: "Черносотенцы возобновили террор. Требуем от правительства зоопарка усилить охрану наших общин...".

А пещерные черносотенцы подкинули в президентскую администрацию корявую "Записку 5000" на бересте:

«Моралей в этой басне три:
Негоже Зайцу лезть в Цари
Иль в волчьей стае быть Генсеком.
Сначала стал бы Человеком».

Далее говорилось, мол, тогда бы мы его не съели, а заяц он и есть заяц. Забугорных защитников животных именно это подметное письмо возмутило, разгорелся международный скандал, какого ранее не вызывали прежние антизаячьи порядки в этом лесу...

+ + +

Что было дальше ‒ сия причта умалчивает, потому что я, Печкин, в этот момент проснулся. И от огорчения заплакал, что-то бормоча себе под нос. Внук прислушался и спрашивает меня: "Что, дедуля, зайчика жалко?" ‒ "Нет внучок, жалко, что это всё только во сне бывает".

От редакции СРН подчеркнем для отдела "Э", что вообще-то Печкин совсем не кровожадный экстремист-необелогвардеец, ляпнул он это внуку, конечно, сгоряча, спросонья. И всё бы для Печкина обошлось, если бы не короновирусная цифровизация, которую приспособили для дистанционного контроля снов граждан. Печкина за этот сон взяли на заметку в центре "Э" и арестовали по обвинению в кулинарном экстремизме, приперли к стенке заснятыми сонными кадрами ритуального цареедения и потребовали выдать бояр-сообщников. Но Печкин лишь мямлил, что зайчатину вообще не любит, и ее едоков не одобряет, и бояр тоже не любит, потому знакомств с ними не водит (про Пескова он умолчал, пожалел старого приятеля). Уверял следователей, что сам он искренне хотел бы, чтобы Заяц в том сне спасся и в дикий лес ускакал. Или на трамвае без билета сколько угодно ездил в первом классе. Но это, похоже, уже начинался новый экстремистский сон обвиняемого прямо на допросе... В общем, сидит сейчас Печкин в СИЗО и старается никаких снов не видеть.

СРН начинает кампанию:
#Свободу русскому мыслителю почтальону Печкину!