[книга опубликована в разделе статьи ко дню рождения Государя Николая Александровича, 19/6 мая 2011г. - прим. ред.]

Смирнов А. В., кандидат исторических наук,

доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Международного гуманитарно-экономического института (МГЭИ), Минск, Белоруссия, 2010 г.

Содержание.

1. Историография о правлении святого русского царя Николая II

2. Экономическое развитие России при Николае II

3. Социальная структура русского общества

4. Внутренняя политика правительства Николая II

5. Февральская революция

6. Внешняя политика Николая II

7. Культурное развитие России

8. Личная жизнь Императора

Введение

Царь искренне пытался сделать Россию еще более сильной страной чем та, которую ему оставил отец. Многое получилось к 1914 г., но государь совершил две основные ошибки – не ввел добровольно законосовещательный парламент в течение первых десяти лет своего правления, и не пустил к власти монархические организации русского народа во главе с Н. Марковым и А. Дубровиным. А ведь это и могло спасти ситуацию. Народ в России может пойти или за крайне правыми или за крайне левыми, но он никогда не пойдет за западниками (либералами). Бог наказал Россию революциями за наши грехи. Бог попустил революциям, чтобы Россия не стала страной с западными политическими и духовными, точнее антидуховными традициями. Все было предопределено и если бы царь, даже применив силу, подавил революцию, либеральные и безбожные идеи вновь взяли бы вверх через пару лет, возможно, что и мирным путем. Аристократы, богачи, чиновники, значительная часть духовенства, интеллигенция – были либералами и утратили религиозное и монархическое мировоззрение. Чтобы либералы окончательно не взяли всю власть в свои руки, Бог и попустил страшным событиям 1917 г. В результате Россия так и не стала западной помойкой, страной наподобие Англии, Франции или Германии. Пока русские люди не покаятся в том, что не защитили царя в феврале 1917 г. и позже от его врагов – либералов и социалистов, пока не покаятся в том, что не поддержали монархию, отступили от соборной клятвы 1613 г. – порядка в России не будет. Архимандрит Иоанн писал: Русский народ весь в целом совершил великие грехи, явившиеся причиной настоящих бедствий, а именно – клятвопреступление и цареубийство. Общественные и военные люди отказали в послушании и верности Царю еще до его отречения, вынудив последнее от Царя, не желавшего внутреннего кровопролития, а народ явно и шумно приветствовал совершившееся, нигде громко не выразив своего несогласия с ним. В грехе цареубийства повинны не одни лишь физические исполнители его, а весь народ, ликовавший по случаю свержения Царя и допустивший его унижение, арест и ссылку, оставив беззащитных в руках преступников, что само собой предопределило конец. Таким образом нашедшее на Россию бедствие является прямым последствием тяжелых грехов, и возрождение ее возможно лишь после очищения от них… Не высказывая прямого осуждения февральской революции, восстания против Помазанника, русские люди продолжают участвовать в грехе цареубийства”...

“Великий грех – поднять руку на Помазанника Божия, не останется и малейшая причастность к такому греху – неотмщенной”.

 

1. Историография о правлении святого русского царя Николая II.

1.1 Русская эмигрантская историография (1920-1930 гг.) о правлении Николая II.

В эмиграции наблюдался раскол среди исследователей в оценке личности последнего царя. Споры нередко принимали резкий характер, а участники дискуссий занимали противоположные позиции от восхваления на правом консервативном фланге до критики у либералов и очернения на левом, социалистическом фланге.

К монархистам, творившим в эмиграции, принадлежали С. Ольденбург, Н. Марков, И. Солоневич. По мысли И. Солоневича: “Николай II – человек “со средними способностями”, верно и честно делал для России все, что Он умел, что Он мог. Никто иной не сумел и не смог сделать больше”… “Об императоре Николае II левые историки говорят как о бездарности, правые – как о кумире, дарования или бездарность которого не подлежат обсуждению. Однако ряд простейших фактических справок говорит о том, что даже в области чистой стратегии Государь император обладал неизмеримо большими творческими данными, чем все наши военспецы вместе взятые – и именно военспецы технически саботировали стратегическое творчество Государя императора” [7, c. 35]. Еше одна важная мысль знаменитого публициста о причинах бедности России в сравнении со странами Запада: “И если империя Российская была беднее, чем другие, то не вследствие политики, а вследствие географии: трудно разбогатеть на земле, половина которой находится в полосе вечной мерзлоты, а другая половина – в полосе вечных нашествий извне“ [7, c. 16].

Еще более правый монархист Н. Марков отмечал: “Государь сам был оклеветан и опорочен в глазах своего народа, он не смог выдержать злобного напора всех тех, кто казалось бы, был обязан всячески укреплять и защищать монархию” [3, c. 385]. С падением царского самодержавия пала и монархия, а затем разрушилось и все российское государство. Это великое падение произошло по той причине, что правящий слой русского народа, развращенный вредными лжеучениями еврействующего либерализма и рационализма, постепенно утратил здоровое чутье государственного самосохранения [3, c. 185]. То есть предательскую роль по отношению к Государю сыграли аристократия, генералы, чиновники, политики Думы, а правительство проявляло неслыханную терпимость и слабость, не желало прекратить антиправительственную пропаганду, клевету на Государя. Чиновники правительства были “с юных лет отравлены злыми испарениями темного культа ”великой” революции, ползали перед кумирами “прогрессивной общественности”, пресмыкались перед “просвещенными демократиями Запада” и более всего страшились показаться недостаточно либеральными” [3, c. 150]. О слабости правительства писал и П. Курлов.

Крупнейшим исследователем царствования последнего русского царя является С. Ольденбург, чей труд сохраняет свое первостепенное значение и в 21 веке. Для любого исследователя николаевского периода истории России необходимо, в процессе изучения данной эпохи, познакомиться с трудом С. Ольденбурга “Царствование императора Николая II”. Историк пишет: “На двадцатом году царствования императора Николая Россия достигла еще невиданного в ней уровня материального преуспеяния. Прошло еще только пять лет со слов Столыпина: “Дайте нам двадцать лет мира и вы не узнаете нынешней России“ – а перемена уже начинала сказываться. После обильных урожаев 1912 и 1913 гг., период с лета 1912 г. по лето 1914 г. явился поистине высшей точкой расцвета русского хозяйства [5, c. 421-422]. Ни интеллигенция, усомнившаяся в своей прежней вере и не нашедшая новой, ни примитивно-социалистическая полуинтеллигенция не обладали ни политическим опытом, ни широким государственным кругозором. Среди бесформенной общественности по-прежнему только царская власть, опиравшаяся на крепкие традиции и долгий опыт правления, обладавшая испытанными кадрами исполнителей своих предначертаний, могла направлять жизнь многообразной страны“[5, c. 437-438].

Особое место в историографии занимают мемуары императорских министров, генералов, лиц из ближнего окружения царя В. Н. Коковцева, А. Мосолова, П. Курлова, В. Н. Воейкова. Первый до февральской революции 1917 г. являлся умеренным консерватором, сторонником сотрудничества с Государственной Думой. В. Коковцов сохранял лояльность царю, что и отразилось в его воспоминаниях. П. Курлов и В. Воейков занимали тогда более правые позиции, что показывает в частности, критика П. Курловым и Н. Марковым дореволюционной деятельности В. Н. Коковцева, считая ее разрушительной для России, монархии и русского народа. Н. Марков назвал В. Коковцева “либеральной министерской мелочью”.

По мнению умеренно либерального исследователя С. Пушкарева, вступивший на престол в октябре 1894 года молодой император Николай II был “человек глубоко религиозный, искренний патриот, скромный и приветливый в личных отношениях, но его правительственные таланты не стояли на уровне тех требований, которые предъявляла к повелителю Империи Всероссийской бурная и сложная эпоха начала XX века” [6]. Обобщая в конце книги материал по довоенной истории России, С. Пушкарев отмечает: “Итак, во всех областях жизни — в области государственного строительства, общественной организации, экономической деятельности и культурного творчества — Россия в предвоенную эпоху быстро и успешно шла вперед, изживая свою отсталость и свои недостатки” [6].

Леволиберальное направление было представлено П. Н. Милюковым, который заявил в книге – “Вторая русская революция“: “Уступки власти (Манифест 17 октября 1905 г. – прим. авт.) не только потому не могли удовлетворить общество и народ, что они были недостаточны и неполны. Они были неискренни и лживы, и давшая их власть сама ни минуты не смотрела на них как на уступленные навсегда и окончательно [4, c. 16]. “Император Николай II желал сохранить самодержавие таким, каким оно было “встарь“ [4, c. 17]. П. Милюков пересказывал грязные сплетни и слухи о царе и его министрах.

Социалист А. Ф. Керенский писал в “Истории России”: “Царство Николая II было роковым для России благодаря личным его качествам. Но в одном он был чист: вступив в войну и связав судьбу России с судьбой союзных с ней стран, он до самого конца, до самой своей мученической смерти, ни на какие соблазнительные компромиссы с Германией не шел [1, c. 342]. Царь нес бремя власти. Она его внутренне тяготила…В нем не было воли к власти. Он ее хранил по клятве и традиции [1, c. 336]. “

Литература

1 Керенский А. Ф. История России. – Иркутск: Коммерческий центр “Журналист“, 1996. – 504 с.

2 Курлов П. Г. Гибель императорской России. – М.: Захаров, 2002. – 227 c.

3 Марков Н. Войны темных сил. – М.: Москва, 2002. – 521 c.

4 Милюков П. Н. (1859–1943) История второй русской революции. – Мн.: Харвест, 2002. – 749 с.

5 Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. – Ростов н/Д: Изд-во “Феникс“, 1998. – 576 с.

6 Пушкарев С. Россия в XIX веке (1801 – 1914) // Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/pushk/09.php

7 Cолоневич И. Л. Народная монархия. – М.: Изд-во Эксмо, 2003. – 608 с.

 

1.2 Современная российская историография (1992–2008 гг.) о правлении Николая II.

Современные российские историки по-разному оценивают правление последнего русского царя. Такой же раскол наблюдался и в среде исследователей царствования Николая II в эмиграции. Одни из них являлись монархистами, другие придерживались либеральных взглядов, третьи считали себя сторонниками социализма. В наше время историографию царствования Николая II можно разделить на три направления, таких, как и в эмигрантской литературе. Но применительно к постсоветскому периоду нужны и уточнения: современные исследователи, восхваляющие царя, не обязательно являются монархистами, хотя определенная тенденция конечно же присутствует: А. Боханов, О. Платонов, В. Мультатули, М. Назаров.

А. Боханов – крупнейший современный историк по изучению дореволюционной России, положительно оценивает царствование императора Николая II: “В 1913 г. кругом царил мир, порядок, процветание. Россия уверенно шла вперед, беспорядков никаких не случалось. Промышленность работала на полную мощность, сельское хозяйство динамично развивалось, и каждый год приносил все большие урожаи. Росло благосостояние, и покупательная способность населения увеличивалась год от года. Началось перевооружение армии, еще несколько лет – и русская военная мощь станет первой силой в мире“ [3, c. 306].

А. Боханову вторит О. Платонов: “Царь-мученик Николай II принадлежит к числу величайших духовных личностей XX века, воплотивших в себе твердое христианское сознание и готовность отдать жизнь за православную веру [9, c.5]. В области искусства и науки русскими людьми в царствование Николая II были достигнуты такие гигантские успехи, что об этом периоде следует говорить как о золотом веке Русской цивилизации…Стремительный экономический рост и динамично развивавшиеся трудовые ресурсы русской нации в царствование Николая II дали богатые плоды“ [9, c. 618]. Трагедия жизни Николая II состояла в неразрешимом противоречии между его глубочайшим убеждением хранить основы и традиции России и нигилистическими попытками образованных слоев страны разрушить их. В последние годы царствования Царь испытывал кризис своего окружения (недостаток надежных, способных людей, разделявших его идеи) [9, c. 33]. Значительная часть самых способных государственных деятелей стояла на западнических позициях, а люди, на которых царь мог положиться, не всегда обладали нужными деловыми качествами. Отсюда постоянная смена министров [9, c. 37]. О. Платонов положительно отображает характер царя и царицы Александры.

Сходная оценка В. Мультатули в труде “Господь да благословит решение мое”: “несмотря на тяжкие испытания, Николай II сумел вывести корабль русской государственности к спокойным берегам. К 1914 году Россия занимала видное место в мировой экономике и продолжала развиваться быстрыми темпами. На Западе говорили о “русском чуде”. При этом русское самодержавие всегда было главным творцом этого “чуда”, инициатором всех прогрессивных начинаний в технике и промышленности. Оспопрививанием Россия была обязана Императрице Екатерине Великой, железной дорогой — Императору Николаю I, Великим Сибирским Путем — Императору Александру III, научно-технической революцией начала XX века — Императору Николаю II, так как все эти начинания проводились в жизнь указаниями государей, иногда вопреки скептицизму комиссий и специалистов. В современных источниках много раз приводились сведения о добыче чугуна, нефти, угля, выплавки стали, стойком курсе золотого рубля, самых низких в мире налогах и низких ценах на продукты питания, которые знаменовали успехи русской промышленности к 1913 году. Но, пожалуй, самым впечатляющим и важным является рост населения Российской империи, которое за время царствования Николая II выросло на 60 миллионов человек, факт, который не имеет аналогов в мировой истории. Этот рост является лучшим показателем того, что Россия все более становилась богатым, сытым и процветающим государством. Что бы кто ни говорил сегодня, но исторические факты упорно свидетельствуют, что русский народ никогда, ни до, ни после, в своем большинстве, в материальном плане не жил лучше и богаче, чем при Императоре Николае Александровиче.”[7]

Положительно отзывается о последнем царе консервативный историк В. Шамбаров, замечая, что царь был слишком мягок в обращении со своими политическими врагами, которые одновременно были и врагами России: “Россию губили не самодержавный “деспотизм”, а наоборот слабость и беззубость власти” [15, c. 537]. Царь слишком часто пытался найти компромисс, договориться с либералами, чтобы не произошло кровопролития между правительством и частью обманутого либералами и социалистами народа. Для этого Николай II увольнял преданных монархии, порядочных, компетентных министров и вместо них назначал или непрофессионалов или тайных врагов самодержавной монархии, или мошенников.

Исследователь Б. Н. Миронов: “В течение XIX-XX веков российское самодержавие являлось лидером модернизации, бесспорным проводником экономического, культурного и социального прогресса в стране. Существенные, может быть, наибольшие успехи за всю историю России были достигнуты в два последних царствования, при активном участии верховной власти и ее правительства“ [6].

Высокую оценку дал царствованию Николая один из авторов учебника для вузов “Новейшая история Отечества. XX век”, изданном в 1998 г., В. Г. Тюкавкин.

М. Назаров в своей книге “Вождю третьего Рима” обратил внимание на аспект мирового заговора финансовой элиты для свержения русской монархии: “По признанию “Еврейской энциклопедии”, в финансировании революции особенно отличился все тот же глава еврейско-американского финансового мира Я. Шифф. Он тратил не только свои деньги, но и сыграл на том, что своя причина для поддержки революционеров была у Германии и Австро-Венгрии: ставка на разложение воевавшей против них русской армии. Из документальной книги американского ученого Э. Саттона “Уолл-стрит и большевиcтcкая революция”, основанной на архивных документах Госдепартамента США, можно видеть, что пресловутые “немецкие деньги” для финансирования революционеров были на самом деле еврейскими кредитами из США” [8, c. 128-129]. “Никакой глава государства не смог бы противостоять смуте такого масштаба. Поэтому не имеет смысла все сводить к мнимому “безволию” и “отсутствию политических способностей” у Государя Николая II. Здесь сыграли роль более важные, эпохальные факторы, которые создали в российском обществе нравственные и идейные предпосылки для революции и парализовали сопротивление ей народа. Царя тогда предал почти весь высший генералитет. По описанию адмирала А. Бубнова, в Ставке царила атмосфера заговора. В решающий момент в ответ на ловко сформулированный запрос Алексеева об отречении лишь два генерала публично выразили преданность Государю и готовность вести свои войска на усмирение мятежа (генерал Хан Нахичеванский и генерал граф Ф. А. Келлер) Остальные приветствовали отречение, нацепив красные банты. В том числе будущие основатели Белой армии генералы Алексеев и Корнилов (последнему затем выпало объявить царской семье приказ Временного правительства о ее аресте). Великий Князь Кирилл Владимирович также нарушил присягу и 1 марта 1917 года — еще до отречения Царя и как средство давления на него! — снял свою воинскую часть (Гвардейский экипаж) с охраны царской семьи, под красным флагом явился в Государственную Думу, предоставил этому штабу масонской революции своих гвардейцев для охраны арестованных царских министров и выпустил призыв к другим войскам “ присоединиться к новому правительству” [8, c. 140-141]. ”

“Это ширящееся предательство было для Государя тяжелым ударом… Читая приносимые сводки, что его отречения требуют армия, народ и даже члены династии, Помазанник не счел возможным удерживать свою власть насилием над народом, поскольку оказался ему не нужен — в этом случае он все равно переставал быть настоящим православным Самодержцем… В то же время, передавая власть брату, государь хотел облегчить совесть народа, не возлагать на него грех клятвопреступления” [8, c. 141].

Далее М. Назаров подытожил: “Отречение Государю представлялось неизбежным, когда “кругом трусость, и измена, и обман”, — таковы были последние слова в царском дневнике в ночь отречения [8, c. 141]. “Свержение православной монархии с последующим убийством Помазанника Божия стало кульминационной точкой в двухтысячелетнем противоборстве “тайны беззакония” и христианских сил, на государственном уровне удерживавших мир на пути следования Божию замыслу. С тех пор в мире больше нет такого государства. Поэтому мировая закулиса в XX веке смогла приступить к установлению “новой эпохи в истории мира” (Ллойд Джордж), успешно преодолевая инстинктивное, а уже не осознанное духовное, сопротивление прочих самобытных народов в ходе последующих войн“ [8, c. 149 ].

Представители старой социалистической идеологии, например А. М. Анфимов и Е. С Радциг, напротив, негативно оценивают правление последнего русского царя, называя годы царствования цепью преступлений против народа.

Между двумя направлениями – восхваления и чрезмерно резкой, несправедливой критики расположились труды Ананьича Б. В., Н. В. Кузнецова и П. Черкасова: “И авторы, и все мы читатели по-прежнему шарахаемся из стороны в сторону при оценке прошлого. “ (Н. В. Кузнецов). Н. Кузнецов считает, что: “Именно Николай II, получив от своего отца в наследство мощную державу ( таковой и была Россия в 90-х годах прошлого столетия), менее чем за четверть века своего царствования, привел ее к катастрофе и окончательно потерял…[5, c. 24]. Твердая приверженность самодержавному принципу правления в условиях, когда этот принцип себя изжил, составляла основу политической и человеческой драмы Николая II“ [5, c. 25 ]. “Николай считал своим долгом передать сыну унаследованную от отца власть в полной ее неприкосновенности. Приверженность самодержавной идее опиралась на многолетнюю традицию, светскую и церковную, консервативную историографию и общественную мысль, наконец, на искреннюю убежденность в необходимости существовавшего строя для всеобщего блага” [1, c. 66]. Доктор исторических наук П. Черкасов придерживается середины в оценке царствования Николая: “Со страниц всех упомянутых в обзоре работ предстает трагическая личность последнего русского царя – человека глубоко порядочного и деликатного до застенчивости, примерного христианина, любящего мужа и отца, верного своему долгу и одновременно ничем не выдающегося государственного деятеля, пленника раз и навсегда усвоенных убеждений в незыблемости завещанного ему предками порядка вещей. Он не был ни деспотом, ни тем более палачом своего народа, как утверждала наша официальная историография, но не был при жизни и святым, как иногда теперь заявляют, хотя мученической смертью он бесспорно искупил все грехи и ошибки своего правления. Драма Николая II как политика – в его заурядности, в несоответствии масштаба личности вызову времени” [13, c. 196].

“Объективный анализ царствования Николая отражен в работе Г. З. Иоффе “Революция и судьба Романовых”, который попытался понять мотивы политических действий царя в разных ситуациях. Он также дал, в сдержанных правда выражениях, положительную оценку царю: “Николай II считал, что самодержавие должно сделать ставку на “простой народ”, на “мужика”, а не на “европеизированную общественность” [4, c. 12]. Годы правления, кажется убедили его, что всякий раз, когда под давлением “общественности” он поступался самодержавным принципом, “выходило плохо”. Уступки по пути либерализации, на которые он шел, не улучшали политического положения в стране, не укрепляли царскую власть. Напротив, они еще больше возбуждали ту же самую общественность…[4, c. 12]. Как бы там ни было, Николай не решался провести контрреформы, которые свели бы на нет нововведения начала века, превратившие самодержавие в самодержавие конституционное” [4, c. 14]. После войны царь планировал провести реформы, “которые удовлетворят интересы подлинного народа” [4, c.14]. “Буржуазная оппозиция тянула царя в свою сторону, правые – к себе, а он старался маневрировать”, сохранить существующее положение дел, не предпринимая реформ в годы войны [4, c. 16]. Недовольство и раздражение росло и слева и справа. Результатом было стремительное падение престижа власти. “Пожалуй ни один царь в истории России не подвергался такому поношению как Николай II еще в период его царствования“ [4, c.17].

Особняком стоят работы публициста А. Бушкова, представляющие собой очернение личности Николая II, одного из лучших царей династии Романовых. Бушков безосновательно считает политику данного царя полностью провальной. Справедливости ради стоит сказать, что автор также обрушивает свой сарказм и уничтожающую критику в отношении либеральной и революционной части русской интеллигенции, считая ее наряду с царем виновником февральской революции.

И наконец, есть историки либеральных взглядов, такие как К. Шацилло, А. Уткин. По мнению первого: “Николай II в отличие от своего деда Александра II, не только не давал назревших реформ, но даже если у него их вырывало силой революционное движение, упорно стремился отобрать назад то, что было дано “в минуту колебаний”. Все это “вгоняло” страну в новую революцию, делало ее совершенно неизбежной… [14, c. 76]. Но следует отметить, что К. Шацилло неправ, поскольку царь поддерживал экономические реформы и был против только политических реформ, ограничивающих его власть. “Николай II был мягок, хорошо воспитан, стал отличным семьянином. Но на этом перечень положительных качеств и заканчивается. А далее сплошной негатив, в котором даже положительные качества перерождаются в отрицательные” [14, c. 73]. По слишком резкому мнению К. Шацилло “cлабовольный фаталист, всегда утешавший себя тем, что все “в руце божьей” буквально толкал страну к революции” [14, с. 80]. А. Уткин пошел еще дальше, договорившись до того, что русское правительство было одним из виновников первой мировой войны, желая столкновения с Германией. При этом царская администрация просто не рассчитала силы России: “Преступная гордыня погубила Россию. Ни при каких обстоятельствах ей не следовало вступать в войну с индустриальным чемпионом континента. Россия имела возможность избежать фатального конфликта с Германией…[12, c. 49]. Император оказался не на высоте самодержавного правления“ [12, c. 287].

Литература

1 Ананьич Б. В, Ганелин Р. Ш. Николай II. // Вопросы истории. – 1993. – №2, № 3.

2 Анфимов А. М. Царствование императора Николая II в цифрах и фактах. // Отечественная история. – 1994. – №3.

3 Боханов А. Император Николай II. – М.: Русское слово, 1998 – 565 c.

4 Иоффе Г. З. Революция и судьба Романовых. – М.: Республика, 1992. 351 с. – 351 c.

5 Кузнецов Н. В. Последний император России // Специалист. – 1994. – №1.

6 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII —начало ХХ в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Том 1, 2. – СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. – 548 с., 566 с.

7 Мультатули В. Господь да благословит решение мое. // Электронный ресурс. – Режим доступа: militera.lib.ru/research/multatuli/index.html

8 Назаров М. Вождю третьего Рима. – Москва: Русская идея, 2005. – 974 с.

9 Платонов О. Последний государь: жизнь и смерть. – М: Изд-во Алгоритм, – 2005. – 640 с.

10 Радциг Е.С. Николай II в воспоминаниях приближенных. // Новая и новейшая история. – 1999. – № 2.

11 Тюкавкин В. Г. Новейшая история Отечества. XX век: Учеб. Для студентов вузов: В 2 т. – Т.1. – М : Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 1998. – 496.

12 Уткин А. Первая мировая война. – М.: Изд-во Эксмо, 2002. – 672 с.

13 Черкасов П. Последний император // Новый мир. – 1993. – №1.

14 Шацилло К. Николай II путь к трагическому концу. // Свободная мысль 1998 № 7

15 Шамбаров В. За веру, царя и Отечество! – М.: Изд-во Эксмо, 2003. – 768 с.

 

1.3 Зарубежная историография последней трети XX века о правлении Николая II

Подавляющее большинство западных историков, в соответствии с доминирующей на западе идеологией либерализма, придерживается в своих работах по истории России данных взглядов. Естественно и описание правления последнего русского царя также оценивается в рамках либеральных критерий. Очень мало работ, которые можно отнести к монархической историографии или хотя бы консервативной в западном значении этого термина.

В среде доминирующих либеральных историков можно выделить два течения – правые либералы и левые. Праволиберальная историография более сдержанно критикует последнего русского царя, пытаясь показать и достижения императора. Леволиберальные историки возлагают вину за потрясения 1917 г. на русского царя и его приближенных с одной стороны и на левых экстремистов на противоположном фланге. Ошибки либералов, по мнению представителей данного течения не столь значительны.

Промежуточную позицию в либеральной историографии занимает американский исследователь Р. Пайпс, писавший в книге “Русская революция“: “Воспитываясь в тени отца, будущий Николай II с детских лет проявлял черты “мягкого царя“. Ему не импонировали ни власть, ни сопряженные с ней церемонии: самым большим удовольствием было для него проводить время в кругу семьи с женой и детьми или в прогулках. Хотя ему пришлось играть роль самодержца, он более всего подходил к роли парадного монарха. Он отличался великолепными манерами и умел очаровывать людей: Витте считал Николая II самым воспитанным человеком из всех, с кем ему приходилось встречаться. В интеллектуальном отношении он был, однако, несколько ограничен. Самодержавие он понимал как священную обязанность, а себя считал попечителем вотчины, которую унаследовал от отца и был обязан передать в целости своему наследнику. Его не привлекали привилегии власти, и он признался как-то одному из своих министров, что если бы не боялся навредить России, то с удовольствием отделался бы от самодержавной власти. И действительно, никогда он не был лично так счастлив, как в марте 1917-го, когда был вынужден отречься. Он рано научился скрывать истинные чувства за бесстрастной маской. Вообще довольно мнительный и даже порой мстительный, он был по существу человеком мягким, простых вкусов, тихим и скромным, ему претили тщеславие политиков, интриги сановников и общее падение нравов современного общества. Он не любил людей сильных и независимых и самых способных своих министров старался не приближать к себе, а в конце концов жертвовал ими ради почтительных в обращении и предупредительных ничтожеств“ [3].

“Выросший в крайне замкнутой придворной атмосфере, он не имел возможности сформироваться эмоционально или интеллектуально. В возрасте двадцати двух лет он произвел на одного из высших сановников такое впечатление: “Это довольно миловидный офицерик; белая, отороченная мехом форма гвардейских гусар ему идет, но в общем вид у него такой заурядный, что его трудно заметить в толпе; лицо его невыразительно; держит он себя просто, но в манерах нет ни элегантности, ни изысканности“ [там же].

“Даже когда ему было уже двадцать три года, по свидетельству того же сановника, его отец Александр III обращался с ним как с ребенком. Однажды за обедом цесаревич осмелился противоречить отцу, взяв сторону бюрократической оппозиции, и отец выразил свое недовольство, “яростно бомбардируя цесаревича хлебными шариками“ Александр часто пренебрежительно отзывался о сыне как о мальчике с совсем детскими суждениями, совершенно не приспособленном к ожидающим его обязанностям“ [там же].

Воспитанный таким образом, Николай был совершенно не готов восседать на престоле. После смерти отца он говорил одному из министров: “Я ничего не знаю. Покойный государь не предвидел своего конца и не посвятил меня ни во что“. Интуиция подсказывала ему: во всем надо неуклонно следовать по пути отца, в особенности в том, что касалось идеологии и учреждений абсолютизма вотчинного склада. Так он и делал, пока позволяли обстоятельства“ [там же].

Вину за революции 1917 г. Пайпс возлагает на три стороны : 1 Царя и консерваторов, 2 либеральную интеллигенцию и 3 Левых радикалов: “Группы “делателей“ революции и представляет интеллигенция, которую можно определить как рвущихся к власти интеллектуалов. В начале XX века в России не было предпосылок, неумолимо толкавших страну к революции, если не считать наличия необычайного множества профессиональных и фанатичных революционеров. Именно они в 1917 году хорошо организованными агитационными кампаниями сумели раздуть огонь волнений Петроградского военного гарнизона в пожарище, охватившее всю страну. Именно они, всегда выступающие в оппозиции, неприемлющие реформы и компромиссы, убежденные, что для того, чтобы изменить хоть что-то, следует изменить все, – стали катализатором русской революции” [там же].

Пайпс пишет, что интеллигенция придумывала книжные теории, оторванные от реальной жизни, “да и вообще противоречащие здравому смыслу, выдавая их за истинные. Так, например, утверждалось, что жизненный уровень европейских рабочих в XIX веке неуклонно падал, что русские крестьяне в 1900 году были на грани голодной смерти, что вполне законно было во имя демократии распустить в январе 1918 года демократически избранное Учредительное собрание и что свобода вообще означает подчинение необходимости. Чтобы понять поведение интеллигенции, необходимо помнить ее намеренную оторванность от реальности, ибо, при том, что революционеры были безжалостно прагматичны, используя в своих интересах, из соображений тактических, народное недовольство, их представления о чаяниях народа были чисто умозрительными. Неудивительно, что, едва придя к власти, революционная интеллигенция немедленно берет под контроль средства информации и устанавливает жесткую цензуру: ведь только подавляя свободу слова, можно навязать свою “сюрреальность“, свою “действительность“ простым людям, воочию наблюдающим осязаемые свидетельства обратного” [там же].

“Радикалы заявляли, что говорят от имени народа, иногда именуемого “народными массами“, и действуют в его интересах против своекорыстной правящей элиты, пользующейся народными богатствами. С точки зрения радикалов, созидание свободного и справедливого общества требует разрушения существующего порядка. Но при тесном общении с людьми, теми самыми “народными массами“, сразу становится понятным, что лишь немногие согласны на разрушение их привычного мира до основания: единственное, чего они хотят, это удовлетворения каких-то определенных своих нужд, то есть частичной реформы, не затрагивающей целого. Убежденные радикалы опасались реформ потому, что те лишали их мощного оружия и укрепляли власть правящей элиты: радикалы предпочитали самые дикие репрессии. Лозунг русских революционеров “ чем хуже, тем лучше“ обнажал подобный образ мыслей. Большевики не смогли бы ни взять власть, ни удержать ее, если бы не получали поддержки, и активной и пассивной, со стороны демократически настроенных и умеренных социалистов. Кадеты отказывались осудить террористов, считая революционный террор естественной реакцией на террор правительственный. Интеллигенция отвергла путь примирения с официальными кругами, что она обостряла недовольство и противилась реформам, делало маловероятным мирный исход российских противоречий. Октябрьский манифест открывал путь к ослаблению возникшей в отношениях между государством и обществом в России напряженности. Однако цели своей он не достиг. Ведь конституционный строй может успешно существовать лишь при условии, что и правительство, и оппозиция принимают правила игры, в России же к этому не были готовы ни монархия, ни интеллигенция. И та и другая отнеслись к новому порядку как к помехе или отклонению от верного пути, который первая видела в самодержавии, а вторая — в демократической республике. В результате конституционный эксперимент, хотя и имел определенные положительные последствия, в целом провалился” [там же].

Высказывает интересные мысли Пайпс и о русском крестьянстве, которое своей патриархальной мудростью и приверженностью вековому укладу защищало Россию от либеральных реформ, что в интерпретации Пайпса представало как досадное препятствие для либерализма. “Для крестьянина правительство было силой, которая принуждала к повиновению: основная задача правительства — заставлять людей делать то, что, предоставленные сами себе, они бы никогда делать не стали, то есть платить налоги, служить в армии, уважать частное право на землю. Согласно этому принципу, слабое правительство правительством не считалось. При слабом правлении создавались предпосылки возврата к примитивной воле, понимаемой как право делать что вздумается, без оглядки на установленные человечеством запреты. Таким образом, крестьянские настроения весьма пагубно сказывались на политической эволюции России, потворствуя консервативным склонностям монархии и препятствуя демократизации, которой требовало экономическое и культурное развитие“ [там же].

О начале февральской революции Р. Пайпс писал: “Запасов хлеба в столице накануне февральской революции, по-видимому, было достаточно. По словам генерала С.С.Хабалова, командующего округом, 25 февраля на городских складах было 9 тыс. тонн муки — количество, более чем достаточное на несколько дней жизни города. Однако из-за нехватки топлива простаивали пекарни. Приблизительно в двадцатых числах февраля по городу поползли слухи о том, что правительство собирается ввести норму на хлеб по фунту на взрослого человека. Началась паническая закупка, опустошавшая булочные до последней крошки. Образовались гигантские очереди, нередко люди стояли всю ночь напролет на жгучем морозе, чтобы оказаться первыми, когда утром откроются хлебные лавки. Люди были раздражены, и часто в толпе вспыхивали ссоры и драки“ [там же].

Праволиберальный историк Элизабет Хереш настроена чуть более благожелательно к Николаю II, чем Р. Пайпс: “Николай поступал как русский патриот и глубоко верующий человек, чем и объясняется его всегдашнее хладнокровие. Он знал, чего он хочет и продуманными действиями, хотя редко наступательными, пытался противостоять натиску событий своего времени…[6, c. 7]. Накануне первой мировой войны царь мог оглянуться на два десятилетия относительно успешного правления. Прочная основа экономического процветания и реформы выдающегося министра помогли стране устоять под ударами войны с Японией и мощной революционной волны 1904-1906 годов. Рост материального благосостояния обеспечил невиданный расцвет и многообразие культурной жизни, что нашло широкое международное призвание. Либеральный политический климат после частичной отмены цензуры способствовал появлению тысяч газет и журналов, на страницах которых велись разнообразные дискуссии“ [6, c. 146]. Американский публицист Р. Масси тяготеет также к праволиберальному течению. Он посвятил большую часть своего труда семье царя и поэтому политические и особенно экономические события царствования Николая изложены поверхностно. Автора исследования отличают нейтральные оценки данного правителя России без резкой критики и восхваления. По экономической ситуации в стране автор замечает: “Ни в одной стране не существовало столь разительного контраста между кричащей роскошью аристократии и беспросветным существованием народных масс, как в России” [2, c. 270-271]. C данным утверждением можно очень сильно поспорить, поскольку реальная заработная плата российских рабочих уступала в то время только американской. Француженка Элен Каррер д`Анкос также настроена к царю довольно благожелательно. Так исследователь считает, что Россия могла избежать революций 1917 г. “В 1914 г. Николай II имеет все основания думать, что после потрясений 1905 г. империя укрепилась. Конечно, пришлось пойти на уступки: самой важной из нх, по его мнению, стал представительский режим, которому он так долго противился и который существует, несмотря на его неприязнь…[7, c. 240]. Избирательный принцип (пусть и с ограничениями, но это не самое главное ) лежит также в основе земств и городских собраний. В той или иной степени российское общество участвует в разрешении своих проблем… [7, c. 241]. Продолжается экономический рост, в России действительно происходит модернизация” [7, c. 241]. Ученый пишет – убийство П. Столыпина привело к краху “попытки создания либеральной империи” [7, c. 196]. Ошибочно считая преобразования Столыпина последней попыткой модернизации, Элен Каррер д`Анкос забывает, что в 1914 г. министры П. Барк и А. Кривошеин предложили новый пакет социально-экономических реформ, способных значительно поднять уровень жизни народа. Препятствия правительства после смерти Столыпина встречали только проекты политических преобразований и то не все. Так в 1914 г. кабинет И. Горемыкина благосклонно отнесся к законопроекту введения городского самоуправления в Польше и учреждения волостного земства. Ошибочно считая царя слабым человеком, Каррер д`Анкос отмечает, что тот был способен проявить и волю и твердость. По мнению другого историка данного направления Анри Труайя: “дискредитируемая в салонах и гостиных императорская семья по традиции продолжала пользоваться доверием в народных массах: не читающим газет мужикам невдомек были волнения в интеллектуальных кругах, а рабочие после столыпинских репрессий разом присмирели.“ Это относительное умирение трудящегося люда имело следствием значительный рост экономической деятельности. Богатства России были таковы, что даже при отсутствии твердого лидера ее национальный доход увеличивался и уровень жизни повышался [4, c. 307].

К леволиберальной историографии можно отнести книгу Марка Ферро Николай II, в которой тот подвергает критике политику двух последних русских царей Александра III и Николая II. О итогах царствования царя Николая историк говорит так: “царизм был сокрушен Февральской революцией, это было единодушным порывом всего русского народа, во время февральских событий царя покинули все“ [5, c. 5]. “Все поведение царя с 1894 г. и до последнего дня выдает натуру комформиста и консерватора… Находившийся под влиянием своей жены, подобно королю Людовику XVI царь, прозванный Николаем “Кровавым“, вовсе не кровожаден. Он готов сожалеть о жестоких последствиях своих приказов. Он просто считает, что выполняет свой долг. Он расстреливает по необходимости“ [5, c. 9].

Историк-монархист Е. Алферьев, естественно, положительно оценивает личность царя и результаты его царствования: “Между тем, несмотря на внутренние беспорядки, период между двумя войнами – или, точнее, между восстановлением порядка летом 1907 года и началом Мировой войны 19 июля/1 августа 1914 года – был периодом наивысшего расцвета России, когда она, согласно статистическим показателям, гигантскими шагами шла вперед во всех областях государственной и народной жизни. И прав был П. А. Столыпин, заявивший в газетном интервью в октябре 1909 года: “Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России” [1].

Еще цитата Е. Алферьева: “Среди огромных заслуг Императора Николая II-го в самых различных областях государственной жизни, видное место занимают Его исключительные заслуги в церковной деятельности. Если бы тому не помешала революция, Его царствование вошло бы в историю Русской Православной Церкви, как самое светлое со времен Московской Руси и воссоединило бы Россию ХХ-го века с благочестивой Святой Русью наших предков. И, если бы не оскудела Русская Земля людьми высокого калибра, достойными своего Государя, Помазанника Божьего, то, как мы увидим ниже, Он явил бы миру небывалый пример монаршего подвига необыкновенной духовной красоты” [1].

“Во всех повелениях и действиях Государя, предшествующих отречению или последовавших за ним, как в фокусе собраны все четыре главные стороны духовного облика Николая II: религиозность, горячая вера в Бога; воля, не резкая, но спокойная, настойчивая и не сдающаяся; тонкий и большой ум и пламенная любовь к России.” “Если России нужна искупительная жертва, я буду этой жертвой”. И еще: “Я берег не самодержавную власть, а Россию” [1].

“У читателя может возникнуть вопрос: если Император Николай II действительно был человеком сильной воли, каким образом объяснить некоторые Его поступки, которые обыкновенно свойственны людям слабохарактерным?” [1]

“Это объясняется многими особенностями сложного духовного склада Государя и прежде всего редким сочетанием непреклонной воли и мягкосердечия, при наличии большого и тонкого ума. У Него совершенно отсутствовали такие черты, как властность, высокомерие, резкость, напористость, которые часто ошибочно принимаются за проявление твердости воли. Напротив, Он отличался крайней скромностью, душевной мягкостью, чрезвычайной добротой, природным благородством, верностью Своему слову, исключительной душевной деликатностью, бережным отношением к чужому самолюбию, сердечностью и отзывчивостью. Будучи скромным и мягкосердечным, Он умел, однако, когда это требовалось обстоятельствами, держать Себя властно, повелевать или прямо и смело выражать Свое неудовольствие в строгих и решительных словах, но всегда в спокойной и корректной форме. В обращении с людьми Он был прост и приветлив, но не допускал переступать границу, определяемую Его царским саном. Постоянной упорной работой над Собой Он развил в Себе сверхчеловеческое самообладание и никогда не выражал сколько-нибудь явно Своих переживаний. Под покровом этих и многих других положительных душевных качеств Императора Николая II скрывались Его упорная, настойчивая, пружинистая, но не ломающаяся, стойкая и спокойная непоколебимая воля, сильная душа и мужественное сердце. По Своей природе Государь был очень замкнут. Он никогда никому не открывал до конца Своего сердца. Быть может, только одна Государыня действительно знала всю глубину Его души, сердца и мыслей. Даже многие из Его приближенных не знали своего Государя. Незнание порождало непонимание, а непонимание часто приводило к ошибочному толкованию и даже к осуждению Его поступков, что в свою очередь служило источником ложных слухов и сплетен, повторяемых в обществе, а оттуда проникавших в более широкие круги. Здесь они перерабатывались уже в злонамеренную клевету, которая широко распространялась в целях революционной пропаганды. Так родилась легенда о слабоволии Императора Николая II. Что касается конкретного серьезного вопроса о том, почему Император Николай II, обладая сильной волей, не сумел подавить февральский бунт, выросший в революцию, то мы достаточно подробно рассмотрели на основании достоверных фактов те события, которые зависели или могли зависеть от Его волевой характеристики, и нам остается лишь снова напомнить исторические, записанные в день отречения, чеканные слова Государя: “кругом измена, и трусость, и обман”, добавив к ним, что эта измена была для Него неожиданным предательским ударом в спину со стороны людей, пользовавшихся Его безграничным доверием, – страшным ударом, которого Он не мог ни предвидеть, ни предотвратить, ни устранить” [1].

Литература

1 Е. Е. Алферьев. Император Николай II как человек сильной воли. // Электронный ресурс. – Режим доступа: http://pravbrat.narod.ru/nasledie/much.htm

2 Масси Р. Николай и Александра, или история любви, погубившей империю. – Спб: Золотой век, 1995. – 575 с.

3 Пайпс Р. Русская революция. М.: Издательство Захаров. 2005. Книга 1. // Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.fidel-kastro.ru/history/rossia/pipes/Pipes1.htm

4 Труайя А. Николай II. – М.: Изд-во Эксмо, 2003. – 480 с.

5 Ферро Марк. Николай II. М.: Международные отношения , 1991. – 352 с.

6 Хереш Э. Николай II. – Ростов –на-Дону: “Феникс“, 1998. –416 c.

7 Элен Каррер д Анкос. Николай II: расстрелянная преемственность. – М.: Олма-Пресс, 2006. – 446 с.